Рекомендую: «The Irony Tower. Советские художники во времена гласности» Эндрю Соломона

Эндрю Соломон написал «The Irony Tower» в начале 90-х, когда Советский Союз уже стоял на пороге самоуничтожения, но выглядел при этом как гость на свадьбе: никто не знает, кто пригласил, но уходить первым неудобно. Художники в это время тоже не то чтобы процветали, но их надежды, как шампанское на тех самых свадьбах, шипели и били в голову. Книга Соломона — это не заметки иностранца, а археологическая экспедиция в культурный пласт, который умудрялся сопротивляться и выживать в идеологических джунглях, где каждый второй — плотоядное растение.

Теперь о парадоксах. Читаешь её в 2025 году, и кажется, что ничего не изменилось, кроме шрифта в постановлениях. Технологически, конечно, мы впереди: смартфоны, соцсети, нейросети, которые научились рисовать портреты лучше некоторых современных художников. Но копни чуть глубже, и оказывается, что жизнь художников в России (и, шире, в СНГ) напоминает ролевую игру «Вернись в 80-е». Картины не выставляют, а прячут дома. Дом превращается в галерею, где зрители не аплодируют, а шепотом обсуждают, кто кого знает. Каждое остросоциальное высказывание тут — как тост на семейном празднике: вроде всё поняли, но никто не хочет пересказывать.

Соломон пишет, что искусство времён перестройки — это не только о политике. Это о людях. О том, как быть собой, когда тебя заставляют быть кем-то другим. Ну или хотя бы притворяться. Это знакомое чувство: писать, что важно, а потом объяснять, что на самом деле речь шла о природе и дружбе народов. Или петь о реальности, а потом слушать, как твой трек пропал из эфира, потому что «не соответствует стандартам». Какие стандарты — не уточняется.

Так почему «The Irony Tower» стоит читать? Потому что это зеркало. Может, чуть мутное, покрытое слоем времени и пыли, но зато честное. В нём видны художники, которые всё ещё ищут способы сказать правду, прячась за иронией, аллегориями и безобидными названиями. Видна и система, которая снова строит невидимые стены — без резолюций, но с чувством глубокого эстетического неудовольствия.

И всё же книга Соломона — это не только про выживание. Это про то, как искусство находит место там, где для него, кажется, места уже нет. Это напоминание, что творчество — это всегда выбор. И быть художником — значит не только творить, но и оставаться собой, даже если «собой» больше никому не кажется подходящим форматом.