Как я провел 19 дней в Пакистане летом 2024 года: часть 3, Пешавар — Абботтабад — Равалпинди

Проснувшись, я решил позавтракать в отеле — завтрак всё-таки был включён. На кухне был нечто вроде шведского стола, но довольно ограниченного. При наличии вегетарианской еды я всегда старался есть именно её. Увидев блюдо, похожее на нут, которое в самом начале моей поездки мне уже попадалось, я решил взять его — заодно проверить, везде ли оно такое отвратительное. А из чайника, где, как мне сказали, был просто чай, я налил себе чай с молоком. Завтрак вышел почти таким же, как в первый раз, только без жирной лепёшки. И он оказался таким же отстоем.

В Пешаваре у меня был всего один полный день. Позавтракав, я сразу отправился гулять. Отель находился не в центре, а как бы с обратной стороны от территории аэропорта. Я, как обычно, решил пойти пешком. Дорога была практически безлюдной и без машин. Уже через 15 минут я наткнулся на поля, где довольно много народу играло в крикет. За забором, который можно было свободно обойти в нескольких местах, располагалась огромная площадка, где сразу в нескольких точках шли игры.

Сначала я снимал происходящее издалека, затем подошёл ближе и сел недалеко от группы болельщиков или запасных игроков. Очередной бросок — и раздались крики; бита одного из игроков улетела метров на 15. Эмоции были такими, будто это финал Лиги чемпионов или решающий матч на вылет. Все игроки направились к болельщикам: кто-то радостный, кто-то не очень. Задерживаться я там не стал и пошёл дальше.

Я всё так же шёл вдоль забора аэропорта, но к этому времени дорога стала гораздо оживлённее. Проходя мимо маршрутки, в которую набивались люди, я услышал, как какой-то чувак предложил мне прокатиться. Сначала я отказался — я не планировал ехать на маршрутке, да и не знал, куда она идёт. Но, посмотрев, что свободные места есть только снаружи — нужно было просто держаться за крышу, — я подумал: «Почему бы не прокатиться в пакистанском стиле?» и запрыгнул. Мне повезло — маршрут полностью совпадал с моим пешим маршрутом. Доехав до конечной, я вышел и пошёл дальше.

Первым на моём пути был Пешаварский музей. Билет для местных стоил 30 рупий, для иностранцев — 500, плюс ещё 500 нужно было заплатить за разрешение на съёмку. В музее представлены различные экспонаты, найденные в этом районе в разное время."

Дальше по дороге был форт Бала-Хиссар. С одной стороны мне удалось его снять, но у главного входа съёмку мне была запретили — там находится штаб-квартира каких-то военных. Потом я свернул в ювелирный квартал — узкую улочку с огромным количеством проводов над головой.

Среди магазинов был вход в мечеть. Я зашёл туда, хотя сначала не понял, что разуваться нужно прямо на улице — думал, что это делается где-то дальше. Меня остановили и объяснили, что надо снять обувь. В мечети ко мне подошёл один дядька, завёл разговор, и мы минут пять пообщались. Потом он попросил у меня денег. Как обычно, я отказал, но он даже предложил, чтобы его какой-то друг потом переслал их мне обратно. Правда, я так и не понял, куда и как бы это вообще произошло.

Дальше я пошёл к башне с часами. Она была недалеко — через пять минут я уже был возле неё. Там ко мне подошёл невысокий дядька и стал рассказывать, что у него есть какой-то друг в России. Он шёл рядом и объяснял, мимо чего мы проходим — был ли это памятник или старый дом. Потом он предложил зайти в какое-то старое здание, и я согласился. Вход туда стоил 500 рупий, съёмка — тоже 500, как и в музее, но платить за неё я не стал.

После этого дядька (не помню его имени, к сожалению) поводил меня по рынку и привёл в свою лавку полудрагоценных изделий. Это было небольшое помещение, примерно 2 на 2 метра. Вокруг стояли витрины с разными штуковинами. Там сидел пожилой мужчина — отец моего проводника. Они начали показывать мне ожерелья и браслеты, но сначала я не хотел ничего покупать. Тем временем мне только и успевали подносить зелёный чай, который я выпивал с невероятной скоростью. Параллельно торговец рассказывал, что он гид и может показать мне окрестности. Мне не хотелось ни с каким гидом никуда идти, тем более у меня уже были контакты других людей, которые предлагали экскурсии. В какой-то момент я всё же решил купить браслетик. А потом ещё и ожерелье. А потом ещё одно. В этих украшениях были полудрагоценные камни — лазурит, малахит и другие.

Когда я собрался уходить, торговец решил меня проводить, хотя я не хотел этого и говорил, что не надо. Но он настаивал, что выведет меня с рынка к метробасу, к которому я собирался идти. Как только он отстал, я сразу развернулся и пошёл обратно — хотел самостоятельно походить, что-то посмотреть и, возможно, поснимать. Хотя, по большому счёту, я с рынка даже не уходил — он занимал довольно большую территорию. Это абсолютно типично для Пакистана.

Немного походив, я снова встретил этого мужика. Чувак был реально приставучий — он спросил, что я тут опять делаю. Я сказал, что хочу ещё пройтись по рынку, а он тут же предложил: "Давай я тебя проведу". Я отказался, но он всё равно шёл рядом и что-то рассказывал. Мы немного походили, но эта прогулка не доставляла мне особого удовольствия, и я решил реально уходить.

А так как я уже успел осознать, что ещё одной купленной флешки мне будет мало, я решил поискать SD-карту для камеры. Зашёл в несколько точек, но нигде не нашёл подходящей.

Я пошёл к метробасу, чтобы отправиться в сторону отеля. В этот раз в транспорте было намного меньше людей, и, в принципе, никто со мной не контактировал.

Ближе к вечеру, прогуливаясь недалеко от отеля, я увидел парней, играющих в крикет. Часть группы парней сидела на рельсах, а другая часть играла на небольшой площадке. В первую очередь подойти к ним меня заставило желание снять и игру в крикет ещё ближе, чем я снял до этого утром. Сначала я присел в сторонке и просто смотрел. На меня тоже смотрели. Потом я подсел рядом и спросил, можно ли поснимать. Чуваки были абсолютно не против. Они периодически менялись и потом предложили мне сыграть. Не знаю, как правильно называется позиция, но я с битой должен был отбивать мячи, брошенные другим игроком в сторону деревяшки, которая была в качестве калитки (приспособление для игры в крикет, в виде перевернутой буквы «Ш»). Первые броски я почти все поотбивал, правда, недалеко. А потом пару раз промахнулся, но в деревяшку ничего не попало, но как мне объяснили, я выбыл. Смеркалось, и я пошёл домой. Возможно, я ещё сходил в кафешку, не помню.

Добравшись до отеля и увидев, что возле него тоже есть улица с небольшим рынком, я решил поискать флешку там. В одной из точек я нашёл флешку — даже не одну, а полторы. Полторы — потому что обычно я использовал 64-гигабайтную, а здесь у них была только одна такая и ещё одна на 32 ГБ. Я забрал обе.

Ближе к вечеру, прогуливаясь недалеко от отеля, я увидел парней, играющих в крикет. Часть из них сидела на рельсах, а другая часть играла на небольшой площадке. В первую очередь меня привлекло желание снять игру в крикет ещё ближе, чем я делал это утром.

Сначала я просто присел в сторонке и наблюдал. Они тоже смотрели на меня. Потом я подсел ближе и спросил, можно ли поснимать. Чуваки были абсолютно не против. Они периодически менялись местами и вскоре предложили мне сыграть.

Не знаю, как правильно называется эта позиция, но я стоял с битой и должен был отбивать мячи, которые другой игрок бросал в сторону деревянной "калитки" — это приспособление для крикета, похожее на перевёрнутую букву «Ш». Первые броски я почти все отбил, правда, недалеко. Потом пару раз промахнулся, но мяч в "калитку" не попал. Тем не менее, мне объяснили, что я выбыл.

Смеркалось, и я пошёл обратно в отель. Возможно, ещё зашёл в кафешку — точно не помню.

На следующий день, проснувшись, я зашёл на кухню, но ни завтрака, ни кого-либо вообще там не было. Поздно было или рано — выяснять я не стал и сразу отправился к Исламскому колледжу. Думаю, это известное место, потому что оно изображено на 1000-рупиевой купюре.

Колледж находился недалеко от отеля, и, уже традиционно, я отправился туда пешком. На первом входе на территорию, который мне показывал Google, охранник отправил меня к какому-то другому входу — с этого, якобы, заходить было нельзя. Однако на втором входе охранник просто не пустил меня, заявив, что для прохода требуется какое-то разрешение, но не объяснил, где его можно получить. А потом добавил, что у меня вообще не получится туда попасть.

Проходившие мимо ребята, узнав, откуда я, попытались уговорить охранника, но он был непреклонен. Мне оставалось только любоваться великолепной архитектурой колледжа издалека, через забор. Других планов у меня не было, да и становилось жарко, поэтому я потихоньку отправился обратно в отель.

Сегодня у меня намечался довольно длинный переезд: сначала из Пешавара в Абботтабад, а затем, спустя пару часов, из Абботтабада в Равалпинди.

Я вернулся в отель, собрался, вскоре выселился и пошёл на метробас. На вокзале взял бумажный билет вместо электронного и сфотографировал работника станции, который, увидев камеру в моей руке, решил попозировать.

До автобуса ещё было время, и я решил пройтись, посмотреть, где можно что-нибудь перекусить. В первой же кафешке не оказалось меню. Но оказался «чикен», как мне сказали, и только он. Не помню, сколько точно это стоило, но определённо недорого.

Я вернулся на станцию и стал ждать свой автобус. Я надеялся, что хоть в этот раз не будет проблем с местами. Однако проблемы оказались даже хуже, чем в прошлый раз. Во-первых, моё место не соответствовало схеме. А во-вторых, поскольку в Пакистане мужчинам и женщинам нельзя сидеть вместе, возникла какая-то путаница. Какой-то парень пытался объяснить мне на урду, почему я должен пересесть на другое место, так как здесь сядут две женщины.

Я был крайне недоволен и зарёкся больше не ездить на автобусах Daewoo Express. Меня пересадили на место рядом с каким-то мужиком, из-за чего я вообще не видел дорогу.

Когда мы уже были недалеко от Абботтабада, я смотрел на карту и прикидывал, успеваю ли я или нет. Автобус шёл с небольшим опозданием. У меня был билет до конечной, но я решил выйти на первой остановке в Абботтабаде, потому что автобус ехал по городу медленнее, чем такси, а даже пятиминутная остановка казалась мне слишком долгой.

Я выскочил на каком-то рынке и даже не успел осмотреться. Ко мне сразу подошёл таксист и назвал вполне приемлемую цену — ехать было около 4 км. Уверенности, что я смогу попасть к месту, где находился дом бен Ладена, у меня не было.

2 мая 2011 года в ходе операции «Копьё Нептуна» был убит Усама бен Ладен. В течение пяти лет до этого он жил в коттедже, расположенном в пригороде Абботтабада. Он не выходил на улицу, а вся его связь с внешним миром осуществлялась через курьера. Тем не менее, американцы выследили бен Ладена и прилетели из Афганистана, чтобы его ликвидировать. Вместе с ним военные убили ещё несколько человек, оказавших сопротивление.

К пакистанским властям возникло много вопросов о том, почему они укрывали бен Ладена. Интересный момент — его дом находился всего в километре от пакистанской военной академии. Сам коттедж впоследствии был разрушен, чтобы избежать превращения этого места в объект паломничества.

В интернете я читал, что сначала это место охраняли военные и никого не подпускали даже близко. Потом появилась информация, что Абботтабад вообще стал закрытым городом для иностранцев. Но, так как прошло больше 13 лет, я был уверен, что все ограничения уже сняты. Тем более я уточнял у таксистов в аэропорту Исламабада, и они сказали, что всё в порядке.

Как только я свернул по указателю, начались узкие улочки. Дома на них были вполне приличные, но по бокам текла открытая канализация. Абботтабад был окружён горами, и в целом пейзаж выглядел довольно живописно. Большую часть пути мне нужно было идти прямо, всего два поворота. После первого поворота сплошная застройка закончилась, и появились небольшие магазинчики. А после второго поворота и лёгкого изгиба дороги моя цель была достигнута — я оказался перед площадкой, где когда-то стоял дом бен Ладена.

Никакого строения не осталось, но по остаткам фундамента можно было понять, где именно находился дом. Забора, как такового, тоже не было. Зато там была толпа детей, играющих в крикет — человек 20, а может, и 30. Часть этих детей, увидев меня, тут же устремилась ко мне. Одни подбегали, другие убегали, затем снова подбегали — но, похоже, никто из них не говорил по-английски. Я хотел записать видео, но эти детишки совершенно не давали мне этого сделать. Вскоре они разбежались по своим делам: кто-то вернулся играть в крикет, кто-то занялся чем-то ещё.

Но трое остались. Это была троица малолетних попрошаек. Они всё время ходили за мной и мешали записать видео, постоянно что-то выкрикивая и говоря. Один из них даже умудрился расстегнуть мою сумку, где лежали деньги. Но вытащить их не успел, потому что я заметил это достаточно быстро. Однако было неприятно, и куда бы я ни пошёл, они следовали за мной. Причём окружали они меня, как мне показалось, профессионально: двое по бокам, один сзади.

Компания этих малолеток меня не устраивала, и, в принципе, я уже посмотрел всё, что хотел. Да, записать нормальное видео не получилось, но оставаться там хотелось ещё меньше. Я направился на станцию. Настроение было подпорчено, и все мои дальнейшие наблюдения стоит учитывать именно с этим фактом.

Практически на выходе из Билял Тауна я решил сфотографировать огромную канаву с мусором. Напротив неё сидели три женщины, все в платках, но одна выделялась: она была накрашена и заметно крупнее остальных. Именно она начала что-то кричать мне, причём мужским голосом. Я не вступал с ней в полемику, поэтому так и не понял мотивов её поведения. Но выглядело это очень странно.

В Абботтабаде было очень грязно, повсюду тянулись канализационные канавы. Это был город-помойка, даже на фоне Пешавара. Мусора здесь было особенно много.

К тому же какой-то парень начал приставать ко мне, пытаясь продать ненужную хрень. Я купил её, но тут же оставил ему. Я думал о том, как хорошо, что мне предстоит провести в Абботтабаде всего меньше двух часов. Этого времени мне хватило с головой, даже казалось, что его слишком много — хотелось быстрее уехать отсюда.

На автостанции кассир попытался исправить моё впечатление об Абботтабаде, угостив меня соком, причём без всякой навязчивости. Настроение немного улучшилось, а окончательно его подняло то, что в автобусе, наконец, расположение мест совпало со схемой.

Пока мы выезжали из Абботтабада, начало смеркаться. Вечером в отеле я собирался посмотреть финал Чемпионата Европы по футболу. У меня был куплен билет до станции в Равалпинди, которая находилась недалеко от следующего отеля. Когда мы приехали на первую станцию в Равалпинди, и все пассажиры вышли, я заподозрил что-то неладное. Я пошёл уточнить, едет ли автобус дальше, и оказалось, что нет, хотя билет у меня был куплен до другой станции и даже стоил чуть дороже. Настроение снова подпортилось.

Я схватил портфель и пошёл на выход. Перейдя трассу по пешеходному мосту, я остановился недалеко от автобусной остановки, где находилось несколько человек. В Yango и InDriver машин не было. Пока я искал машину в следующем приложении, ко мне подъехал какой-то тип и предложил подвезти. Я показал ему место назначения, мы договорились на 500 рупий и поехали.

Чтобы водитель знал, куда ехать, я всё время держал перед ним телефон с навигатором. Когда мы приехали, у меня не оказалось мелких купюр, и я дал ему 1000-рупиевую. Он что-то сказал на урду, и я попросил его ввести фразу в переводчик. Переводчик выдал что-то типа: «Мы проделали большой путь — поэтому поездка будет стоить дороже». Он дал мне сдачу в 200 рупий вместо 500. Я начал требовать свою сдачу, но он и не собирался её возвращать. На шум вышел какой-то мужчина из отеля и подошёл к нам. К этому моменту я понял, что водитель не отдаст мне деньги, вероятно, потому что у него их просто нет. Тем не менее, я пытался объяснить ему, что он поступил нечестно и непорядочно.

Оказалось, что мужчина, вышедший из отеля, был его владельцем, с которым я переписывался ранее. Мы пошли заселяться. Мне дали номер на третьем этаже, и выглядел он «подуставшим». В душевой на полу была лужа, а через вентиляционное отверстие задувало ароматы уличной канализации. Разложив вещи, я понял, что забыл кепку в автобусе — в кармашке кресла. К этому моменту меня уже бесил Пакистан. Ещё не работал кондиционер, не было интернета по Wi-Fi, негде было постирать вещи, а по телевизору не показывали футбол, который я хотел посмотреть. По поводу кондиционера и интернета я написал хозяину. Он ответил, что всё должно работать, но отправил ко мне помощника, так как сам уже уехал. За секунд 30 до прихода ассистента кондиционер вдруг заработал сам по себе — я даже не успел ничего сделать. Мужчина сделал умный вид, что всё в порядке, и ушёл. Доступ в интернет так и не появился.

Я лёг спать. Ночью я проснулся от того, что кто-то пытался открыть мою дверь. Во всяком случае, мне так показалось. За дверью громко разговаривали — я слышал мужские, женские и детские голоса. Я встал, дополнительно закрыл дверь на щеколду и лёг снова. Голоса не утихали. Я заснул.

Утром, выйдя из номера, я попытался прикинуть, мог ли спутать попытки открыть мою дверь с открыванием соседней. Вполне возможно. Они находились практически вплотную.

Я спустился вниз и уточнил насчёт завтрака. Молодой парень сказал, что принесёт его в номер. Я поднялся обратно и стал ждать. В Равалпинди я собирался попасть на день Ашура — важный день для мусульман. У суннитов (которых в Пакистане большинство) это праздник, у шиитов — день траура. По моим данным, Ашура должен был быть завтра, а сегодня я мог осмотреть то, что не успел увидеть в Исламабаде, и решить некоторые бытовые вопросы. Например, со стиркой вещей — чистых у меня не осталось вообще.

Я нашёл что-то вроде прачечной на Google Maps, и, не дождавшись завтрака, который уже давно должны были принести, решил сходить в магазин и что-нибудь купить там. Магазин находился не совсем рядом, да и вообще оказался обычным ларьком. Взял только чипсы и воду.

Вернувшись, я закинул вещи в рюкзак и собрался уходить. Выйдя из лифта, встретил парня, который как раз нёс мне завтрак. Мы вместе поднялись, он занёс поднос и ушёл. Завтрак состоял из куска омлета, десятка кусков тостового хлеба и чая с молоком — моего "любимого". Съев омлет, кусочек хлеба и выпив чай, я отнёс остатки вниз и отправился в прачечную.

Идти было километра 3-4. Когда я пришёл на место, никакой прачечной там не оказалось, даже вывески. Возможно, она была просто закрыта ролетой. Напротив, в маленькой коморке мужчина гладил одежду. Я подошёл и объяснил, что хочу постирать вещи.

Он не говорил по-английски и сначала решил, что мне нужно только погладить их. С помощью переводчика и жестов я объяснил, что сначала их желательно постирать. Он предложил забрать вещи послезавтра, но к тому времени я уже должен был уехать ранним утром в Лахор. В итоге договорились на 10 утра завтра.

Он дал мне талончик и начал писать ручкой номера на моей одежде. Сразу предупредил, что всё обойдётся в 500 рупий. Чисто теоретически я допускал вариант, что больше не увижу эту одежду. У него был только кнопочный телефон, английского он не знал, и если вдруг завтра прачечная окажется закрытой, я не понимал, что делать. Но меня это особо не волновало.

Я пошёл на метробас. Мне нужно было поменять ещё 100 долларов. Я примерно понимал, какая сумма у меня уйдёт на оставшиеся дни. Метробас стоил меньше 10 рублей. В салоне не было свободного пространства, работал кондиционер, но это абсолютно не помогало — была адская духота. А ехать предстояло прилично. Я направлялся в тот же пункт, где менял деньги вначале. Оттуда думал пойти к Монументу Пакистан. Опять.

Выйдя из автобуса, я немного посидел на станции, чтобы прийти в себя. В обменнике был всё тот же состав персонала: те же охранники, те же кассиры. Курс сегодня был чуточку лучше, но в пересчёте к рублю разница была не больше копейки. Мне предложили чай. Когда все документы оформили, чай ещё не был готов. Я уже собирался уходить, но мне предложили всё-таки дождаться. Наконец-то принесли чай. С молоком. Мой любимый.

На выходе я немного разговорился с охранниками, и мы обменялись купюрами. Я дал им по российской десятке, а один из них подарил мне редкую 75-рупиевую купюру. Спасибо, друг. Было неожиданно и приятно.

Я традиционно отправился к монументу пешком. В этот раз ничто не помешало мне это сделать. Был примерно полдень, стояла жара. Народу почти не было. Я походил вокруг, пофотографировал — и на этом всё. На обратном пути зашёл в магазин сувениров. Там был большой выбор магнитиков и прочего, но меня интересовали только магниты. Я набрал несколько штук и был приятно удивлён ценой на кассе. Крутой магазин.

Дальше планов не было. Я посмотрел на карту, проверил отмеченные места и заметил пару интересных точек — копию Статуи Свободы и Эйфелевой башни. Они находились в полутора километрах друг от друга, но добираться туда предстояло более 30 км.

На спуске с холма мне встретились двое парней на байке. Они спросили дорогу, и я любезно показал. Маршрут в 30 с лишним километров на байке стоил менее 200 рублей. Я вызвал байк и стал ждать. Приехал водитель в шлеме с логотипом Yango, и мы поехали.

Практически сразу же мы оказались на трассе, а затем картина начала немного меняться. Мы ехали по широким дорогам, вдоль которых стояли красивые дома, и, по пакистанским меркам, здесь было довольно чисто. Людей на улицах встречалось немного. А когда мы прибыли на место, их не оказалось вовсе.

Пройдя немного вперёд, я увидел статую. Она возвышалась примерно на 10 метров вместе с постаментом, а вокруг были расставлены лавочки. Однако вокруг никого не было. Я снял видео и отправился дальше — к Эйфелевой башне.

Обстановка практически не изменилась: пустые улицы, тротуары и аккуратные дома. Возле башни тоже было безлюдно, лишь в стороне стояла группа подростков, причём среди них были не только парни, но и девушки, что мне показалось не совсем типичный.

Сняв видео, я нашёл поблизости магазин и направился туда. Это был первый нормальный магазин в Пакистане, который я видел. Он напоминал наши обычные супермаркеты, только без ценников — хотя кое-где они всё же были. Я взял мороженое и воду, после чего попытался вызвать такси. Однако такси не было ни в одной из трёх программ.

Я снова зашёл в магазин и купил консервированный горошек и кукурузу — до этого я нигде их не встречал. Затем снова попробовал вызвать такси. Мне назначили байк, водителю которого оставалось ещё более 20 минут пути с предыдущим пассажиром. Но выбора особого не было, поэтому я решил ждать.

Я не заметил, что у меня разрядился телефон, а пауэрбанк, хотя и был заряжен, почему-то не заряжал его. Учитывая, что таксисты в 90 % случаев звонили перед тем, как выехать на заказ, я сомневался, что с выключенным телефоном ко мне кто-то приедет. Но он приехал. Просто респект.

В этот день я больше никуда не ездил и просто наслаждался прекрасным обедом-ужином из горошка и кукурузы. Завтра меня ждал один из главных дней путешествия — попасть на день Ашура было для меня очень важно.

С утра я не стал завтракать и сразу пошёл за вещами. В назначенное время всё было готово и даже запаяно в целлофановые пакеты. Только одна футболка лежала в стороне — я сказал, что она тоже моя, и чувак сразу отдал её мне.

На такси я вернулся в отель, оставил вещи и пошёл искать, где бы поесть. Как обычно, на помощь пришёл Google. Я нашёл ресторанчик, в названии которого было слово «суп», и направился туда. Однако, когда я пришёл, обнаружил лишь закрытую ролету и вывеску. Поблизости ничего нормального не было, и я решил просто идти наугад — гуглу в этом вопросе можно было не доверять.

В итоге я наткнулся на «Макдональдс» и зашёл туда. Охранник с автоматом открыл мне дверь. Я сделал заказ, но при расчёте у меня не приняли одну 1000-рупиевую купюру — она была слегка надорвана. Я её заменил, но удивился: эта купюра была в куда лучшем состоянии, чем как минимум половина тех, что прошли через мои руки.

У мистера Тафшина, хозяина отеля, я попытался разузнать, когда начинается шествие шиитов и точно ли оно проходит там, где я предполагал. Он подтвердил место, но насчёт времени не был уверен, сказав, что, возможно, оно начнётся часа в три. Из «Мака» я собирался сразу поехать на рынок, где должна была пройти церемония. Я начал вызывать такси-байк, но именно в этот раз, когда времени в запасе не было, возникли проблемы. Первый водитель долго ехал, а потом отменил заказ. Второй тоже ехал-ехал, проехал мимо, позвонил и отменил. Тогда я вызвал машину, она тоже ехала долго, но всё же приехала.

К счастью, точка на карте, куда я ткнул, оказалась верной — по сути, это был единственный вход на мероприятие. Вход осуществлялся через охрану и военных. Я с невозмутимым видом просто попытался пройти, но меня остановил военный и сказал, что туда нельзя. Он спросил, куда я иду. Я ответил, что направляюсь на Ашуру, но он сказал, что пройти вообще не вариант, а если и есть шанс, то мне нужен какой-то пропуск. Он удалился, чтобы уточнить, как мне его получить.

Пока я ждал, один из ребят, стоявших на входе, предложил мне пойти к метробусу. Вскоре военный вернулся и сказал, что мне нужен пропуск и что для его получения нужно отправиться в какой-то департамент, расположенный примерно в четырёх километрах отсюда. Я попросил точно назвать название департамента. Ещё в Пешаваре один торговец говорил мне, что рынок будет закрыт и иностранцам туда попасть невозможно. Это тогда меня насторожило, но я всё-таки решил попробовать съездить в департамент. Я взял тук-тук, и водитель назвал одну цену, но я предложил ему на 100 рупий больше, лишь бы поехали быстрее.

Мы приехали на пустынную улицу. Возле одного из зданий сидел полицейский и с кем-то разговаривал. Я уточнил у него, тут ли находится нужный мне департамент, на что он ответил утвердительно. Я пошёл по абсолютно пустой улице, где не было ни единого человека. Дойдя до конца, я не увидел ни вывесок, ни табличек. Куда идти дальше — было абсолютно непонятно. В одном из окон я заметил охранника, который сидел и чем-то занимался. Я подошёл к нему и спросил дорогу. Он указал на здание, которое мне нужно. Территория, на которой оно находилось, была закрыта. Не было ни звонка, ни табличек — вообще ничего. Даже внутри никого не было видно. Я постучал в дверь, но это было абсолютно бессмысленно. Чувство разочарования накрыло меня — я понимал, что, скорее всего, попасть на Ашуру не получится.

Я стоял возле двери, не понимая зачем, ведь было очевидно, что внутри никого нет. Но минут через пять всё-таки вышел какой-то мужчина. Он не говорил на английском, но позвал другого человека, который знал язык. Этот человек объяснил мне, что сегодня выходной, и здесь никого нет, а значит, получить пропуск невозможно.

Я пошёл к большой дороге, где, возможно, должны были стоять таксисты. Я собирался подъехать с какой-нибудь другой стороны и посмотреть, как можно другим способом попасть на закрытую территорию рынка. Один тук-тукер, к которому я подошёл, отказался меня везти. Подъехал какой-то мужик, высадил пассажира, и я сразу же подошёл к нему, показал место, куда мне нужно было ехать. Чувак упорно не хотел называть цену, всё твердил, что она будет разумной. Но с третьего раза, когда я сказал, что в ином случае не поеду, он назвал цену — 300 рупий. На Яндексе это стоило бы чуть больше сотни.

Он привёз меня на указанную точку, я дал ему 300, как и договаривались, но он стал просить добавить денег "на поесть". Однако я уже был научен опытом с таксистами и спокойно сказал ему, что он свободен и может ехать. Точка, в которую я ткнул на карте, оказалась дорогой, по которой ходят люди, ездят машины, и ничего похожего на перекрытую территорию рядом не было. Примерно прикинув на карте, что к чему, я свернул с дороги в небольшой проулок. Впереди стояли два припаркованных грузовика так, что между ними муха не пролетит, а там, где она могла бы пролететь — в щелях между грузовиками и домами — были завешены тряпки и натянута колючая проволока. То, что пройти здесь не получится, было очевидно, но я решил обойти все возможные улицы, окружающие закрытую территорию. На следующих улицах тоже всё было перекрыто, и кое-где можно было заметить, что за барьерами стоят военные. Я ходил даже по улочкам, куда не могли проехать машины. Это были настоящие трущобы — с открытыми канализациями, людьми и грязью. Но на одной из улиц грузовик стоял так, что под ним можно было пролезть, и я, не оборачиваясь, сразу же это сделал.

Передо мной оказалась узкая улочка, конец которой скрывался за изгибом. Когда он наконец открылся, я увидел завешенный тряпкой проход и двух людей, идущих в его сторону. Подойдя ближе, я понял, что за сеткой стоят военные, а люди, шедшие впереди, развернулись. Я тоже повернул обратно, не подходя к ним, и, пройдя немного, свернул в маленький проулок. Конец проулка также был завешен каким-то полотном, но сквозь него виднелась щель. Я направился туда.

Подойдя вплотную, я понял, что за щелью нет военных, и, пролезнув сквозь неё, вышел на улицу. На улице было много людей: кто-то сидел на ступеньках, кто-то просто ходил, но все, кто заметил меня, стали пристально смотреть. Где-то слышались пения. Мне было крайне стрёмно, и я сильно переживал, что меня сейчас отсюда выгонят. Однако время шло, и этого не происходило — интерес ко мне постепенно ослаб. Теперь на меня смотрели только те, кто видел меня впервые.

Вскоре я заметил чётко выраженную группу людей, которые пели. К этому моменту я уже немного освоился и даже снимал то, что мне казалось интересным. Часть людей пела, а большая часть была без маек и хлопала себя по груди. Периодически удары становились сильнее, выполнялись с большим размахом, и всё это происходило синхронно. В ритуале участвовали даже дети — некоторым, на вид, было около шести лет. Практически у всех, кто бил себя по груди, были видны синяки от ударов. Позже я заметил, что таких групп было две. Я продолжал снимать, но чувство тревоги не покидало меня — я опасался, что меня могут прогнать и потребовать удалить отснятое.

Затем я увидел коня. Как я понял, это был важный символ. Конь был наряжен, к нему подходили люди и прикасались. В этот момент ко мне подошёл молодой парень, который явно хотел попасть в кадр и всё время старался залезть в него.

Часть толпы несла два больших треугольных знамени. За ними медленно двигалось шествие, а полицейские следовали позади, постепенно сокращая зону проведения мероприятия, отсекая пространство за собой.

Я перемещался от одной группы к другой, но большую часть времени проводил возле той, которая была более многочисленной. Вскоре шествие зашло в тупик — в перекрытую часть улицы. Всё это время продолжались пения и удары в грудь.

В конце знамена унесли, и люди стали расходиться. Коня же завели в старое здание, а позже вывели обратно. На этом всё — сказали мне парни, которые тусовались рядом. А потом подошёл какой-то молодой парень и спросил, есть ли у меня разрешение на съёмку и вообще, зачем я здесь нахожусь. Я ответил, что просто пришёл посмотреть и, заодно, поснимать. В принципе, вопросов у него больше не было. Хотя потом он спросил, хочу ли я зайти в то место, куда заводили коня. Это оказалась мечеть. Я прошёл по кругу, всё это снял и закинул 500 рупий в качестве пожертвования.

Парень, который до этого пытался попасть в кадр и просил, чтобы я его поснимал, позже попросил перекинуть ему несколько видео с его участием. Я скинул ему записи и отправился прочь из этого места. Чувства были смешанные, но в целом — положительные. Единственное, что меня немного разочаровало — я ожидал увидеть самобичевание с лезвиями, но его почему-то не было. Хотя, с другой стороны, я понимал, что вообще чудом попал на это мероприятие. Несколько случайных и удачных для меня обстоятельств позволили оказаться там, и этим я был доволен.

Я уходил с рынка без навигатора, а он всё не заканчивался. Наконец, рынок перетёк в ещё один — с вонючим каналом, толпой людей, кучей тук-туков и бесконечной суетой. Я купил воды и вызвал такси. Возле меня терлась какая-то девочка со стороны моей сумки. Из-за неё я немного облился водой и заляпал рубашку. Но тут подъехало такси, и мы умчали прочь от этого в прямом смысле слова вонючего места. В отеле я встретил мистера Тафшина. Он сидел на диване с автоматом. Я сказал ему, что уеду рано утром, и похвастался, что мне удалось попасть на день Ашура.

Я был полон впечатлений и переживаний и уже больше никуда не пошёл, а стал скидывать видео в группу. Билет в Лахор я купил на том же сайте, где покупал и раньше, но уже с учётом того, насколько места могут не соответствовать схеме.

Было ощущение, что начинается новый этап поездки, потому что я покидал привычные места. Ведь все перемещения до этого проходили через Исламабад-Равалпинди. А теперь я уезжал в Лахор — за 400 км от Исламабада — в предпоследний пункт своего путешествия. Я завёл будильник и лёг спать.