«Крайняя точка — это 22 языка»: лингвист — о том, как люди становятся гиперпо­лиглотами

Знание трех или даже пяти языков впечатляет, но существуют люди, которые владеют в два раза большим их количеством.

Таких людей называют гиперполиглотами. Для подкаста «Суперсилы» мы поговорили с американским лингвистом, автором книги «Феномен полиглотов» Майклом Эрардом о том, почему некоторые так одарены и какие методики обучения они используют.

— Сколько языков и на каком уровне нужно знать, чтобы считаться не просто полиглотом, а гиперполиглотом?

— Когда я начинал писать свою книгу, мой редактор задал мне похожий вопрос. Он спросил меня: «Гиперполиглоты? Кто эти люди? Могут ли они владеть всеми своими языками на уровне С2  ? Ведь если нет, то это не так уж интересно».

Однако выяснилось, что встреченные мной гиперполиглоты не владеют всеми языками на таком уровне. Они достигли С2 лишь в некоторых из них, в некоторых остановились на уровне В1  , а в еще большем числе языков — на уровне А2  .

Вообще существует мнение, что ты либо знаешь язык в совершенстве, либо это «не считается». Но любой, кто учил больше одного языка, понимает, что мы неравномерно их используем. На каких-то лучше читаем, а на других — свободнее говорим, в зависимости от частоты использования и целей. Таким образом, уровень владения языка может меняться со временем, и у гиперполиглотов происходит то же самое.

В различных интернет-сообществах полиглотов действуют строгие правила или критерии, определяющие, что считается владением языком, а что нет. Это может быть важно, если вы работаете на государство или в организации, когда нужно сдать экзамен.

Однако не существует единого официального теста, по результатам которого человека можно было бы назвать полиглотом или гиперполиглотом. Когда я писал свою книгу, я предоставил людям, которых опрашивал для нее, самим решать, считают ли они, что говорят на каком-то языке. Если человек заявлял, что владеет языком, этого было достаточно.

Что касается количества языков, то лингвист Дик Хадсон, собственно, и предложивший термин «гиперполиглот», дает такую оценку: в большинстве сообществ максимальное число языков, которыми владеют люди, не превышает пяти. А значит, те, кто говорит на большем количестве языков, делают нечто особенное, выходящее за рамки привычного. Поэтому, исследуя гиперполиглотов, он выбрал для себя ориентир в шесть языков.

Я не совсем с ним согласен. Когда я опрашивал многоязычных людей для своей книги, то обнаружил: многие знают шесть языков, некоторые владеют семью, а часть людей утверждают, что говорят на восьми. Однако примерно на уровне десяти-одиннадцати языков картина резко меняется. Именно здесь, на мой взгляд, проявляется нечто особенное.

— Почему мало кто способен перешагнуть лимит в десять-одиннадцать языков?

— Если честно, точного объяснения у меня нет. Но могу поделиться следующим наблюдением: когда мои собеседники говорили, что в их активе есть пятнадцать или даже два десятка языков, на деле одновременно в полноценном режиме они могли поддерживать знание лишь пяти-восьми. Следовательно, даже у гиперполиглотов существует предельное число языков, которые можно использовать одновременно.

Дело в том, что когда человек владеет несколькими языками на разных уровнях, его мозг одновременно активирует все эти языки, а затем подавляет те, что не требуются в конкретной ситуации. Это необходимо, чтобы экономить когнитивные ресурсы. Так что рубеж в десять или одиннадцать языков, на мой взгляд, связан с ограничениями оперативной памяти.

Кроме того, в сутках ограниченное количество часов, и человеку физически не хватает времени, чтобы поддерживать все языки в активе на протяжении жизни.

Еще важно понимать: сейчас принято считать, что владение языком подразумевает умение общаться в режиме реального времени и свободно обсуждать широкий круг тем. Но это довольно сложная задача. Если бы мы оценивали знание языков по тому, сколько языков мы способны переводить на родной язык, используя словари и располагая большим количеством времени, этот показатель, безусловно, вырос бы. Поэтому рубеж в десять или одиннадцать языков, на мой взгляд, отражает современное понимание того, что значит владеть языком и для чего он нужен. Если бы мы жили в другую эпоху, ситуация была бы иной.

— Итальянский профессор Джузеппе Меццофанти, живший в 19 веке, якобы говорил, по разным свидетельствам, на 30—70 языках. Возможно ли это?

— Меццофанти — очень интересная фигура, поскольку он, судя по всему, обладал особым даром: ему было легко изучать языки и запоминать информацию.

Обстоятельства складывались так, что у него был доступ к носителям множества языков: он работал библиотекарем, служил священником, позже оказался в Ватикане, где пересекался с людьми со всего мира. Думаю, в молодые годы он и впрямь мог освоить многие языки и говорить на них достаточно уверенно. Однако с возрастом делать это ему, вероятно, становилось все труднее. В результате он научился использовать определенные готовые речевые клише. Это были в основном приветственные фразы, небольшие шутки и стихи, которые производили впечатление, будто он в полной мере владеет языком.

Кроме того, Меццофанти занимал пост кардинала, имел власть и авторитет, поэтому никто не решался возразить и заявить, что он выдает себя за более искушенного лингвиста, чем был на самом деле.

Нельзя забывать и о том, что Меццофанти был важной персоной в католической церкви, а церковь нередко преувеличивает достижения своих представителей в целях прославления. Более того, некоторое время существовала группа людей, стремившихся причислить Меццофанти к лику святых. Они распространяли истории о его чудесной способности к изучению языков, чтобы доказать его святость. Я обнаружил документ, свидетельствующий о том, что через 30–40 лет после его смерти его могилу вскрыли, чтобы проверить, не похитил ли кто-то часть его останков для почитания. Полагаю, все эти события повлияли на формирование его легендарной репутации.

Таким образом, Меццофанти приобрел почти мифический облик. Я бы не стал возводить его в абсолютный пример того, на что способен человеческий мозг в области языковой подготовки.

Думаю, он и впрямь достиг больших успехов во многих языках и был необычным человеком. Но мог ли он говорить на 72 языках? Нет. Позднее биографы и некоторые исследователи пришли к выводу, что он владел примерно тридцатью языками на довольно высоком уровне. Это выглядит более правдоподобно. Однако, если судить по современным критериям, возможно, пятью-восемью языками он владел на уровне C1—C2, еще пятнадцать знал на уровне B1, а остальные — на уровне A2 в плане устной речи. Вероятно, в чтении он был сильнее по всем этим языкам.

— Какое максимальное количество языков может освоить гиперполиглот?

— Большинство лингвистов скажут, что теоретически, имея достаточно времени, можно учить языки бесконечно. Но мы не бессмертны и не живем в гипотетическом мире, а сталкиваемся с реальностью, где есть ограничения сна, времени, старения и, разумеется, когнитивных способностей.

В своей книге я описываю два конкурса, которые прошли в конце 1980-х годов в Бельгии. Первый выявлял «самого многоязычного бельгийца», а бельгийцы очень гордятся своей многоязычностью, а второй — «самого многоязычного европейца».

Чтобы принять участие, нужно было заявить, какими языками владеешь, и пройти краткое собеседование на нескольких из них. Затем организаторы приглашали участников в Брюссель, где конкурсанты должны были общаться с носителями заявленных языков: беседовать 10 минут, потом пять минут перерыва, затем снова 10 минут беседы и так далее. Носители оценивали, насколько хорошо человек говорит, и ставили баллы. Победитель первого конкурса доказал знание сразу 22 языков. Это, конечно, не идеальный тест, но единые условия, один набор правил и носители в роли судей дают определенную объективность.

Второй конкурс прошел иначе: судьи получили инструкции специально менять тему разговора, чтобы участник не мог заранее заучить текст. Например, если конкурсант начинал говорить о бейсболе, его просили перейти на тему кулинарии. Кроме того, дополнительные баллы давали за владение языками разных языковых семей.

Победителем следующего состязания стал британец, который преподавал немецкий язык, жил в Германии, женился на русской, переехал на Шетландские острова и встречался там с людьми со всего мира, поскольку это портовый регион. Он проводил экскурсии, преподавал и в итоге также доказал знание 22 языков. Так что крайняя точка — это 22 языка, которую пока что достоверно никто не перешагнул.

И еще нужно иметь в виду следующее: участники конкурса не владели всеми языками на одном уровне. Для поддержания такого количества языков в активном состоянии нужно постоянно заниматься исключительно ими, не отвлекаясь на другие занятия. Участники конкурса несколько месяцев специально готовились, но в обычной жизни, вероятно, использовали пять языков, а не 22. Таким образом, это был своего рода языковой марафон, после которого они вернулись к своей повседневной практике.

— Обладают ли гиперполиглоты уникальной памятью и в других областях?

— Мне не известно о прямой связи с другими феноменальными проявлениями памяти. Однако я заметил, что существует некоторая корреляция между полиглотизмом и музыкальной подготовкой или музыкальным дарованием, а также другими навыками, связанными с распознаванием и воспроизведением закономерностей. Здесь можно говорить о том, что человек одинаково хорошо улавливает и воспроизводит «паттерны». В эту группу я включаю людей, у которых развито особое «суперграмматическое» мышление: они играют на музыкальных инструментах или, например, занимаются программированием.

Существует и другая категория — «суперимитаторы». Они быстро осваивают произношение и начинают говорить почти как носители. Не припомню, чтобы у них фиксировались иные примечательные способности, но вполне возможно, что они тоже есть.

Отдельная гипотеза, которую трудно подтвердить, гласит, что выдающиеся языковые способности могут быть связаны с особыми паттернами развития мозга. Предполагается, что такие люди чаще бывают левшами, могут рождаться близнецами, нередко оказываются мужчинами, склонны к аутоиммунным расстройствам вроде аллергии. Но это очень спорная идея.

— Возможно ли, что у гиперполиглотов более высокий IQ?

— Не думаю, что мы могли бы это подтвердить научно. В своем исследовании для книги я спрашивал людей об их уровне IQ, но результаты на основе самодекларации нельзя считать надежными.

Сейчас в Швейцарии проводится такое исследование: (сайт недоступен из РФ) ученые нашли 36 человек — полиглотов и гиперполиглотов, — протестировали их языковые навыки, сделали сканирование головного мозга и собрали образцы тканей для генетического анализа. Не уверен, что им удастся обнаружить нечто значимое, потому что для серьезных выводов нужна гораздо более крупная выборка, но это, по сути, первое комплексное исследование полиглотизма. Ученые пытаются найти генетические корреляции, связанные с когнитивными способностями к освоению языков.

При этом в вопросах языковой одаренности часто подчеркивают так называемый «самосоздающий» подход. В книге я называю это «волей к пластичности». Считается, что причина уникальности полиглотов кроется в том, что они прилагают больше усилий, чем остальные, и речь идет не о воздействии системы, например, многоязычной среды или доступности образования, а о личном вкладе человека. Некоторые гиперполиглоты, с которыми я беседовал, не хотят, чтобы их считали «особенными». Они говорят: «Моя исключительность — в том, что я усердно работаю». Это способ получить признание в их культурном контексте.

Однако я все же думаю, что роль биологических факторов тоже нельзя исключать. Возможно, им просто чуть легче прилагать такие усилия. Существует некий врожденный потенциал, который при благоприятном окружении и настойчивой работе дает результат в виде гиперполиглотии. Нельзя взять первого попавшегося на улице человека и превратить его в гиперполиглота.

Например, в США есть специальная программа, в рамках которой людей обучают разным языкам для дипломатической и военной службы. Однако испытания на языковую способность, которые используют в правительственных структурах, не всегда позволяют предсказать, кто со временем сможет достичь высокого уровня вроде С2. Они скорее определяют тех, кто быстро выходит на уровень А2. Так что этот процесс во многом непредсказуем.

— Допустим, кто-то может одновременно использовать десять языков. Как это влияет на его жизнь?

— Когда я собирал материал для своей книги, меня поразило, насколько каждый из гиперполиглотов индивидуален. Каждый изучал языки по своим причинам и хотел получить от них что-то отличное от запросов других людей.

Например, лингвист Александр Аргуэльес, который достаточно хорошо владеет 10 языками, а в целом изучал 60 языков, стремился читать литературу в оригинале — замечательная цель. Это означало, что он не обязательно много говорит на всех языках, которые знает, хотя и уделяет внимание разговорной практике. Ему также было важно, гуляя по улице и слыша чужую речь, распознавать язык.

Я упоминал бельгийский конкурс и человека, который выиграл его впервые. Он увлекся турецким языком и захотел изучить его историю. Для этого он начал смотреть учебники по грамматике и словари родственных ему языков. Но большинство материалов в то время были доступны только на русском, поэтому ему пришлось сначала выучить русский, чтобы иметь доступ к этим источникам. Мне это кажется замечательным примером: у него была личная цель и он с легкостью добивался ее посредством освоения языков. Для него это было естественным, а нам со стороны это кажется чем-то особенным.

Многими знакомыми мне гиперполиглотами двигала тяга к знаниям, и возникает вопрос, что ждет полиглотов будущего, когда языковые барьеры исчезнут благодаря машинному переводу. Исчезнет ли тогда потребность в людях с суперразвитыми грамматическими способностями?

Конечно, даже при наличии цифровых инструментов личное общение на другом языке дает совсем иные возможности, поэтому языки не утратят своего значения. Но если говорить о «суперграмматических» людях, возможно, в будущем они будут становиться программистами, осваивать множество языков программирования. Уже сейчас, если поискать в интернете по слову «hyperpolyglot», чаще можно найти упоминания о программистах, чем о людях, владеющих множеством естественных языков. Одна из причин: современные приложения нередко создают с использованием разных языков программирования, а не только одного.

— Могли бы вы рассказать о самом впечатляющем полиглоте, которого вы лично встречали?

— Когда я писал книгу, я ездил в разные места в поисках информации и неожиданно обнаружил, что рядом со мной живет человек, который владеет несколькими азиатскими языками и языками коренных народов Америки — такими, которые почти никто не учит. У него был поистине уникальный набор языков. Это действительно меня впечатлило.

Он был очень общительным, у него всегда находилось много мыслей, и английского ему явно не хватало. Он учил другие языки, чтобы иметь больше возможностей для выражения своих идей. Меня это поразило, и к тому же он был лингвистом, то есть умел быстро разбираться в структуре нового языка, понимал, с чего начать, как подступиться к грамматическим и фонологическим особенностям, и умел быстро включать их в речь. Точно не помню, сколькими языками он владел, возможно, пятнадцатью.

— Какие методы гиперполиглоты используют для запоминания языков?

— Каждый изучает языки по-своему. Победитель бельгийского конкурса советовал выбирать любую удобную методику и не отступать.

Александр Аргуэльес, о котором я говорил, предложил мне метод: слушать аудиозапись на иностранном языке, одновременно повторять вслух и при этом ходить на улице. Нужно громко проговаривать услышанное, двигаясь в пространстве.

У этого упражнения есть определенная когнитивная основа: речь связана не только со слухом, но и с двигательными навыками, ведь мы используем челюсть, язык, мышцы лица, дыхание. Хождение синхронизирует работу моторных центров и может облегчить освоение артикуляции. Трудно сказать, насколько это универсально, но для него метод работает. Пока я не пробовал подобное при изучении голландского, но, возможно, стоило бы.

В конце своей книги я упоминаю, что, заглянув в архив Меццофанти, нашел коробку с надписью «Разное» и обнаружил там небольшие карточки с одним словом на одном языке и переводом на другой, чаще всего латинский, французский или итальянский, на обратной стороне. Похоже, это были его карточки для зубрежки. Он мог элементарно заучивать множество слов таким методом. Я не знаю, придумал ли он это сам, но до сих пор ищу данные об истории флеш-карточек.

Другой пример — немецкий переводчик, дипломат и гиперполиглот Эмиль Кребс, который ходил по кабинету без одежды по ночам и в это время учил языки. Эти методы могут выглядеть странно, но у каждого свой путь, иногда с опорой на нейробиологию, а иногда — просто на индивидуальные привычки.

Главное преимущество гиперполиглотов — в сильной личной мотивации. Благодаря ей они изобретают для себя самые разные системы и методики, не ограничиваясь рамками традиционного курса в языковой школе. Большинство из нас учится в классах, где один преподаватель пользуется привычными приемами, а гиперполиглоты часто действуют по-своему. То есть дело не столько в особых «секретах», которые превратили их в гиперполиглотов, сколько в подходящих им, часто необычных методах, которые рождаются из их страстного интереса к языкам.