
«Сегодня ревем, а завтра — мобилизируемся»: три истории женщин, которые победили рак
Ежегодно у 360 000 женщин в России диагностируют рак.
Государство покрывает стоимость лечения, но иногда заболевшим не хватает простой человеческой поддержки. Благотворительный фонд «Онкологика» с 2019 года помогает взрослым с любым онкологическим диагнозом и на любой стадии по всей стране. НКО оказывает им медицинскую, юридическую, психологическую и эмоциональную поддержку. Я работаю в фонде фандрайзером с сентября 2024 года. Для Т—Ж поговорила с нашими подопечными о том, как они пережили диагноз и что помогло им не потерять веру в лучшее.
Кто помогает
Эта статья — часть программы поддержки благотворителей Т—Ж «Кто помогает». В рамках программы мы выбираем темы в сфере благотворительности и публикуем истории о работе фондов, жизни их подопечных и значимых социальных проектах.
В июле и августе рассказываем о помощи взрослым. Почитать все материалы о тех, кому нужна помощь, и тех, кто ее оказывает, можно в потоке «Кто помогает».
«За мое лечение не брались»
Мы с мужем живем в маленьком городе Бор в Нижегородской области. У супруга золотые руки, он занимается строительством. А я работала в соцзащите, пока не ушла в декрет — сейчас у нас 12 детей. С такой большой семьей почти не бывает свободного времени, зато каждый день — радость.
В феврале 2023 года у меня случилась замершая беременность. Тогда же в груди появилась небольшая шишка, но я не придала этому особого значения. Несмотря на смутное предчувствие, старалась успокоить себя и ждала, что все рассосется само.
Через два месяца снова наступила беременность, и шишка начала быстро расти. Тогда я спешно поехала делать УЗИ. Врачи поставили диагноз: «рак молочной железы».
Это было тяжело для нашей семьи. Мы переживали и думали, где и как лучше лечиться. Врачи сказали сделать аборт перед операцией, но я была не готова. Всегда знала: буду принимать столько детей, сколько пошлет Бог.
Конечно же, было страшно, и прежде всего не за себя, а за малыша и всю семью. Меня мучил вопрос, что станет с детьми без меня. Пока работают только трое старших, а школьникам и малюткам постоянно нужны внимание и забота. Но я старалась не показывать тревогу: обеспокоенные взгляды взрослой дочери приносили самую сильную боль. Былой смех и беззаботность пропали из нашего дома — воцарилась тишина и какая-то общая решимость. Спасение я находила в молитве.
Опухоль уже разрослась до размера куриного яйца, и в лимфатических узлах появились метастазы. Но за мое лечение не брались, поскольку в нашем городе не лечили беременных.
Врач убедился, что я твердо решила сохранить ребенка, и направил меня в Москву. Мы с мужем поехали в Национальный медицинский исследовательский центр онкологии имени Блохина. Там меня согласились лечить: врач успокоила нас и вселила надежду.
Всего во время беременности я прошла 18 курсов химиотерапии. Такое длительное лечение потребовалось потому, что мне назначили сильные лекарства из-за агрессивности опухоли. Я постоянно сдавала кровь, проходила УЗИ и кардиотокографию , чтобы контролировать здоровье будущего ребенка. В декабре у меня родился здоровый сын — мы назвали его Иосифом.

После родов надо было возобновить химиотерапию. Я прошла три курса, а затем мне сделали мастэктомию на обе груди.
От лечения я чувствовала себя очень усталой, поэтому муж ездил со мной в Москву. Один курс длился неделю, и на гостиницы в среднем уходило по 18 000 ₽ — оплачивали сами. К счастью, с деньгами немного помогали родные и друзья. Пока нас не было, средние дети сидели с младшими. При этом успевали учиться, заниматься музыкой и подрабатывать — печь торты на заказ.
После мне назначили курс лучевой терапии, и мне пришлось остаться в Москве на месяц. Тогда я узнала о фонде «Онкологика» от подруги, которой он помог с оплатой проезда на лечение. Звонить долгое время не хотела: просто не верила, что помогут. Наконец связалась с фондом — и услышала приветливый голос, потом — согласие поддержать. Все ждала каких-то подводных камней, но их не было.
Фонд помог оплатить трансфер из Бора в московский онкодиспансер и жилье на время лучевой терапии. Так я смогла направить на лечение все физические и эмоциональные силы. Хотела скорее вернуться к семье: словами не передать, каково видеть детей после долгой разлуки.
Сейчас лечение завершилось, и я чувствую себя хорошо. Спешу жить и вновь занимаюсь делами по дому — их у меня очень много.

«Думала, что лейкемия — это приговор»
Я родом из Москвы. 15 лет замужем, у нас две дочери — 9 и 12 лет. Муж работает в инжиниринговом дивизионе Росатома. У меня два высших образования, техническое и экономическое, и два дополнительных — коучинг и нутрициология. Любим путешествовать семьей — бывали во многих городах России.
Осенью 2023 года я начала чувствовать усталость и круглые сутки не могла думать ни о чем, кроме сна. Периодически поднималась температура до 37,5 °C, был небольшой насморк, болело горло. Позже началось сильное потоотделение, пропадал аппетит. Я списывала все симптомы на большую нагрузку: муж был в командировках, а я одна работала и занималась детьми.
В марте 2024 года меня срочно госпитализировали из-за непрекращающегося кровотечения. Я попала в гинекологическое отделение Первой инфекционной больницы в Москве. Когда озвучили предварительный диагноз «лейкемия», я подумала, что это какая-то ошибка. Чувствовала полное опустошение и пульсирующий в висках страх. Отказывалась верить: думала, что лейкемия — это приговор.
Говорят, в такие моменты чувствуешь могильный холод или запах смерти. Подобная сила тогда сжала мое сердце.
Диагноз подтвердился, и мне назначили курс химиотерапии. Я дала волю эмоциям: плакала и позволяла себе быть слабой. Когда последний раз виделась с семьей перед началом курса, сказала себе и маме: «Сегодня ревем, а завтра — мобилизируемся. Это борьба».
Муж оказал мне неоценимую поддержку. Он работал, присматривал за детьми и при этом приезжал в больницу каждый день, чтобы привезти чистые вещи и воду — мне надо было много пить. Не знаю, как он все успевал. Часто я видела его через больничное окно. Когда было очень плохо, я не могла подойти к стеклу — но все равно чувствовала тепло и заботу, которые, как тоненькая ниточка, связывали нас. Меня окрыляли его слова: «Мы справимся. Я люблю тебя».
Химиотерапию я перенесла достаточно ровно. Помогали музыка и рисование. До сих пор храню изображения животных, которые я сделала во время лечения. Через неделю после окончания курса у меня начали выпадать волосы. Переживать это было тяжело.

Мне предстояла трансплантация костного мозга . Врач объяснил, что нужно как можно скорее сделать типирование и подобрать донора. Сдала анализы после первой химии и думала только об одном: лишь бы мой генетический близнец нашелся.
Справляться с ожиданием было тяжело — и я начала искать чаты для тех, кто тоже проходит лечение. Кто-то рассказал мне о сообществе «Следуй за мной» фонда «Онкологика», и я присоединилась к беседе в «Телеграме». Я получила много полезной информации — например, как нарастить волосы. Благодаря общению с другими онкопациентами и разнообразию активностей ощутила, что не одна прохожу этот путь.
Во время второго курса химии пришли результаты типирования. Случилось чудо: в базе доноров нашли двух подходящих! Невозможно описать словами эту радость — хотелось петь, танцевать, плакать и кричать от счастья.
Позже я узнала, что один из доноров отказался при первом же звонке. В тот момент я почувствовала особую благодарность к молодому человеку из Москвы, который согласился. Каждый день мысленно говорю ему «спасибо», ведь это бесценный дар — получить второе рождение. А преподнести этот дар — выдающийся поступок. Доноры — великие люди, которые дают шанс выжить, вернуться к семье и снова видеть, как растут твои дети.
Трансплантация заняла тридцать минут. Сразу после операции я от волнения наворачивала круги по коридору к удивлению и радости реаниматологов — обычно люди в этот период сильно ослаблены. Зато когда костный мозг начал приживаться, у меня начались боли в поясничном отделе. Около недели я не могла ни стоять, ни сидеть, ни лежать — и от этой боли никак нельзя было скрыться. Мне кололи анальгетики, чтобы я могла хотя бы чуть поспать.
В августе 2024 года, через две недели после трансплантации, меня выписали. Теперь самое сложное — не подцепить никакую заразу, потому что у меня ослаблен иммунитет. Соблюдаю меры предосторожности и стремлюсь к нормальной жизни.
Всем, кто сейчас лечится, хочу сказать: главное — мыслить позитивно, даже когда страх сковывает разум и тело. Переключайтесь, мечтайте, представляйте себя здоровыми и не сомневайтесь, что все получится. А еще не бойтесь просить помощи — вы не одни.



«Временами лежишь и плачешь — все надоедает»
Я из маленькой деревни в Алтайском крае. В 2015 году переехала по работе в подмосковный город Подольск. Сменила много профессий, пока не устроилась швеей на производство спецодежды и мебели. Это физически тяжелый труд: нужно целый день резать ткань сабельным ножом, который весит до 30 кг. Но я привыкла: когда долго занимаешься одним делом, становишься с ним одним целым.
Летом 2021 года я начала сильно уставать, два-три раза в неделю поднималась температура. Это было совсем на меня не похоже: я физически крепкая деревенская женщина. Захотела уволиться с работы и написала заявление.
Руководство обиделось на мою слабость и сказало, будто я всех подставила постоянными болезнями. Я не хотела слышать обвинения, все бросила и уехала домой на Алтай. Тогда под мышкой с левой стороны началось какое-то жжение, постоянно кололо сердце. И вдруг я нащупала у себя в груди шишечку размером с перепелиное яйцо.
В тот миг снова почувствовала себя девочкой, очень напуганной и потерявшейся — и рассказала все маме.
Она посоветовала срочно обратиться к гинекологу. Он направил меня на УЗИ, оттуда — к онкологу. Там у меня взяли пункцию и выявили злокачественную опухоль.
Когда мне сказали, что у меня рак, я долго ревела и плакала. Спрашивала врачей: «Это реально рак? Прям рак?» Через две-три недели успокоилась. Подумала, что не я первая и не я последняя.
За два месяца, пока я тянула с анализами, рак быстро прогрессировал со второй до третьей стадии. Сестра сразу сказала: «Быстро руки в ноги — и обратно в Москву лечиться». Я вернулась в Подольск и перенесла операцию по удалению лимфоузлов из грудной клетки в городской клинической больнице. После мне назначили 18 курсов химиотерапии. Сначала проходила их там же, а затем — в онкоцентре «Лапино» и клинике АО «Медицина».
На четвертом курсе химиотерапии у меня выпали все волосы — не осталось даже бровей и ресниц. Организм ослаб от лечения: я ощущала, словно руки и ноги мне не принадлежали, а голова забита ватой. Работать в таком состоянии было невозможно.

К счастью, сестра помогала оплачивать еду, жилье и транспорт. Она была единственным человеком, благодаря которому меня не съедало одиночество. Еще материально поддерживал бывший муж, но связь между нами оборвалась, мы были чужими людьми. Просить поддержки у детей я не хотела: дочь в декрете, а сын только выучился на машиниста и нашел работу. Старалась выживать сама.
Я надеялась, что после операции смогу жить на пособие по инвалидности. Но врач объяснил, что группу можно получить только после трех-четырех курсов химиотерапии. Там, прямо в кабинете, меня сковала какая-то вселенская усталость. К тому моменту я уже почти год жила без средств. Как я должна существовать, у кого просить помощи?
Тогда бывшая коллега рассказала мне о фондах. Я начала копаться в интернете, нашла «Онкологику» и обратилась туда. Мне отправили продуктовую корзину, составленную с учетом рекомендаций онкологов. В ней были овощи, фрукты, мясные и рыбные консервы, замороженная рыба, крупы, молочные продукты, яйца, чай и масло. Это большая поддержка, когда денег нет даже на еду. Позже мне все-таки оформили третью группу инвалидности и назначили пособие — 10 000 ₽ в месяц.
Еще я обратилась в фонд за психологической консультацией. Мы часто ругались с сестрой, а потом ее не стало. Я почувствовала, словно не нужна никому в этом мире. В такие моменты порой трудно принять помощь: не хочется с кем-то делиться своей бедой. Но я решила поговорить со специалистом, потому что у меня случилась истерика.
Когда живешь с раком, происходит и много других событий, которые подрывают твои силы. Именно поэтому важно обращаться к психологу: он поможет понять, как жить дальше.
В онкоцентре я познакомилась с другими пациентами. Часто бывает, что человек заботится о заболевшем супруге, а потом сталкивается с диагнозом сам. Вижу много молодых парней и девушек. Порой люди отчаиваются — рассказывают, что прошли много химио- и лучевых терапий, а прогресса не видно.
Конечно, временами лежишь и плачешь — все надоедает. Но я упорно говорю, что хочу жить. У меня же двое детей, и я хочу дождаться внуков от сына.
Сейчас я прохожу контрольные обследования — надеюсь, больше лечение онкологии не понадобится. Нас, объединенных сложной болезнью, тысячи — и здорово, что есть организации, которые могут нас поддержать.
Как помочь людям с онкологией
Фонд «Онкологика» помогает взрослым пациентам и их близким. Он проводит юридические и психологические консультации, оплачивает обследования, помощь по дому, проезд, проживание, лекарства и спецпитание. Вы можете поддержать организацию, оформив регулярное пожертвование: