Я пишу почти всю свою жизнь, и это помогает мне справляться с депрессией

С чего бы начать? А начну ка я с того, что скажу — второй раз перечитывать этот текст я не буду, это поток мысли и спонтанное желание поделиться с людьми частичкой себя, поэтому заранее извиняюсь за возможные ошибки и кривизну структуры, в книгах я себе такого не позволяю (ага-ага, ври больше).

А теперь к сути. Наверное, проблему, как и всегда, стоит искать в детстве. Я не большой поклонник Толстого, но, тем не менее, детство, отрочество и юность, пожалуй, действительно самые объемные темы для дискуссии о формировании личности. Именно в этих временных промежутках и происходят все события, превращающие «юного и полного надежд» в «полудохлого невротика-робота». И что же следует сказать о них? Будет правильнее — только самое главное. Мне кажется, что я пошел по какому-то упрощенному сценарию разочарования в жизни, я просто взял и уже родился с депрессией и кучей неврозов. С самого детства я не мог испытывать радость от того, от чего другие дети приходили в восторг.

Из-за слабости своей дофаминовой системы уже в возрасте пяти лет я отгородился от людей и полностью посвятил всего себя чтению. В книгах я находил утешение. Почему? Потому что их герои тоже зачастую были несчастны. Но! Со временем их несчастьям приходил конец и наступала светлая полоса (я всегда мечтал стать счастливым, маленькая несбыточная мечта маленького человечка). По описанию можно понять, что в годы раннего детства я очень любил фантастику, правда с небольшим уклоном в Темное фэнтези. Чуть позже полюбил Научную фантастику, с элементами апокалиптики и постапокалиптики. Особенно вселенные «Сталкер» и «Метро». «Метро 2033» я вообще мог пересказать почти слово в слово наизусть лет до 11, поскольку прочитал его суммарно около сотни раз.

Стоит отметить, что свой первый дневник я начал вести в 6 лет, хватило меня на пять страниц крупного детского почерка. В дневнике я рассказывал о том, каково это быть ребенком (действительно, писал, что детство — отстой, и я хочу быстрее стать взрослым) и что мне не очень нравится оставаться с прабабушкой, о вкусе своей любимой еды и делился мыслями о том, что не вижу смысла посещать детский сад, потому что (прямая цитата 6-ти летнего меня, хоть чего ты добился в жизни, маленький засранец, тебя цитирует твоя 30-ти летняя версия) «Там все кидают в меня игрушками и мешают строить Песчаные замки», последнее пишу с большой буквы, отдавая дань уважения своему пророческому дару, я действительно всю дальнейшую жизнь посвящу строительству Песчаных замков…

Что-то мы совсем о грустном? Так не пойдет, лучше вернемся к писательству. Я недаром обозвал статью историей болезни. Это рассказ о моем хобби, как о лекарстве. Так что перейдем к более позитивной части.

Следующую свою работу я написал в 7 лет, рассказ о мальчике, который ищет потерянный на прогулке палец (да, я действительно был представителем метамодерна в эпоху его расцвета, щучу, конечно, просто тема мне кажется крайне забавной), а палец у него кстати украл злой волшебник. Работу я не дописал. Опять хватило на пару страниц.

Далее перерыв в 9 лет. Мое отрочество было посвящено попыткам понравится другим людям и хотя бы где-то стать своим, но, видимо, не судьба, поэтому в 16 лет я вернулся к литературе с весьма амбициозной целью: написать роман. О, как же ты был наивен, юный я. Если бы ты знал, что потратишь на это почти 8 лет жизни, то ввязался бы в эту авантюру снова? (всегда).

О процессе написания говорить весьма сложно. Но раз уж эта часть тут вынесена в отдельный абзац, то продолжу историю, но постараюсь переключиться на более конкретный язык.

В 16 лет я сел писать роман без малейшего понятия о том, как пишутся романы. Я просто накидывал текст, как делаю это сейчас и пытался не сильно отходить от общей канвы повествования (как делаю это сейчас), в результате чего за год мною было написано 110 тысяч слов отборнейшей белиберды. У меня они есть до сих пор! В бумажном виде… Перед смертью я их сожгу, такая чушь, ей богу.

Значит, мне 17 лет, на руках отборная брехня сумасшедшего шизофреника, в душе полное разочарование, но… в каждой истории есть свое «но», в моей оно о том, что я никогда не сдаюсь, если уж и делать фигню, то делать ее до самого конца. А в данном случае, в момент написанию своей «великой эпопеи» я ощутил… облегчение? Впервые за 16 лет жизни я почувствовал, что делаю то, что люблю. Делаю то, что должен. Как писал Франц Кафка: «Я не просто люблю литературу. Я и есть литература. И больше ничем быть не хочу и не могу». Тогда я ощутил тоже самое. Я почувствовал себя в своей тарелке. Моя депрессия улетучивалась каждый раз, когда я прикасался к своим записям, каждый раз, когда размышлял о судьбе и истории персонажей и особенно, когда начинал писать. Я пишу и сейчас! Пишу и живу! Это чувство полного восторга и наслаждения своим делом и ремеслом, особенно осознавая, что этот текст мне не придется редактировать, какое же это облегчения. За годы литературной деятельности кроме своих книг я отредактировал еще с сотню на заказ и больше не хочу. Теперь только свое болото.

Значит, вернемся в 17 лет. Я осознал, что люблю литературу так, как не любил еще никого и ничего на этом свете, больше чем свою жизнь, больше, чем кого-либо из близких (нездоровая фигня, на самом деле, но и я не самый психически здоровый субъект) и хочу заниматься ей на протяжении всей жизни. Но! Снова «но»… хочу делать это качественно, в первую очередь, конечно, для себя. Что там говорят о моих книгах окружающие (конечно, меня волнует это, но я притворяюсь, что нет, я ж крутой).

Все отделы моего депрессивного мозга были брошены на задачу поиска идеальной формулы романа. Я задался вопросом, как писать не бред шизофреника под галоперидолом (препарат-нейролептик), а нормальные структурированные истории (спойлер, я так и не научился). Мною был разработан план-капкан. Я решил прочитать все самые крупные и знаковые литературные произведения последних веков и написать 20 рассказов. Целью было набить руку. И цель была перевыполнена. Я убрал компьютер и телефон в нишу почти на 2 года и больше не прикасался к ним. Каждый день я прочитывал по 200+ страниц, делая это и дома и на уроках; и писал хотя бы 2-3 странички сам (таким образом, я кстати начал вести дневники, которых теперь почти 7 томов).

В 19 лет я думал, что готов. 2 курс обучения на Философском факультете. Очередная попытка сесть за роман. Еще 2 года работы и итог в 140 тысяч слов, но это снова был неструктурированный бред шизофреника. Он тоже есть у меня в бумажном виде, такая кипа страниц, ух, я на них бездомным котам под подъездом корм кладу, когда-нибудь полностью избавлюсь от этого позора. Я был в некотором отчаянии и даже подумывал о том, чтобы наложить на себя руки, но любовь к литературе снова пересилила.

Примерно в это время я впервые посетил психиатра и женился (забавное совпадение, а?). Это снова дало мне отсрочку на подготовку к новой попытке. Несколько лет я работал санитаром, потом продавцом-консультантом в магазине, обеспечивал себя и жену, но мыслями всегда был в своем романе.

В 23 года я полностью созрел. Я взял за основу те 140 тысяч бреда и начал учиться редактировать. Вся сила текста оказалась в его грамотной редактуре. Этого всегда и не хватало моим историям. Скорее всего, то, что я пишу сейчас тоже будет выглядеть, как бред шизофреника, потому что делается без редактуры. Но суть не в этом. За 7 месяцев я успел развестись, пережить череду панических атак и полностью закончить редактуру романа. Пятнадцать раз я его вычитывал сначала и до конца, под конец я научился читать его за 5-6 часов. Но результат превзошел все мои ожидания, моя книга наконец-то стала похожа на книгу, и я рискнул дать ее почитать знакомым людям и редакторам. Редакторы издательств ожидаемо послали меня на три буква, а вот всем знакомым понравилось, поэтому после обсуждения, финальной корректуры и выбора обложки, книга была выпущена на независимой платформе. «Рефлексия». Я думаю, что если вы дочитали до этого момента, то понимаете причину выбора столь необычного названия.

Книг я продал не особо много, но меня это никогда и не интересовало, ведь я обожаю сам процесс. Так что почти сразу принял решение приняться за работу над 2 книгой. Во время ее написания я окончательно сформировал все свои писательские правила (про них могу отдельно рассказать, если кому интересно). И через полтора года после первой книги вышла вторая. «Катарсис». Стоит ли мне снова объяснять причину выбора названия? Эти истории не только литературны, но и отчасти автобиографичны, особенно в части касающейся эмоций.

Сейчас я работаю над 3 книгой, она готова почти наполовину. С каждой выпущенной книгой я сам словно становлюсь немного мудрее и очищаюсь. Мои депрессия и внутренняя боль покидают меня. Я думаю, что когда они полностью иссякнут, я не смогу больше писать и займусь чем-нибудь другим. Что там обычно делают абсолютно счастливые люди?

Список необходимого? Ты. Твой разум. Твое желание. Я вам так скажу: «Человек способен на все, главное, сделать задачу приоритетом своей жизни и работать над ней так, словно от ее решения зависит выживание целой цивилизации.»

В трудности запишем две вещи:

1. Мастерство (ему нужно учиться, даже самым талантливым ничего не дается без труда).
2. Писательство не только почти не приносит дохода, но и требует значительных вложений. Хочешь, чтобы тебя читали? Хочешь стать новым Стивеном, мать его, Кингом? Готовь бабки и учись рекламе. И может быть тебе повезет. Но я в писательстве не за баблом, а за душой.

Дофига их, расходов этих. Выше уже писал. Хочешь аудиторию — плати бабки, учись рекламе или будешь продавать 0 книг в месяц, ну или в лучшем случае по 20-30, как я. Много бы еще чего написал, но пора бежать заниматься делишками. Такая вот спонтанная история. И замечу без редактуры. Ох, не устану это повторять. Для человека, который вычитывает книги, это словосочетание словно бальзам на душу. Всем удачи в их хобби и, знаете, что скажу? Никогда не сдавайтесь. Хочется верить, что каждый найдет себя и свое хобби.