Как я исследовала историю семьи

В 2022 году я решила репатриироваться в Израиль, и надо было доказать, что у меня есть еврейские корни.

Предстояло найти множество семейных документов. Я не знала, с чего начать: в истории семьи было много белых пятен, ведь на судьбы бабушек и дедушек выпали репрессии, война, голод, эвакуация и холокост. Некоторые воспоминания старались похоронить, а не передавать детям.

В начале 2023 года я прошла курс Учебника Т⁠—⁠Ж «Генеалогия: исследуем собственную историю». В итоге разыскала данные до прапрапредков со стороны бабушки по маминой линии. И этот поиск так меня увлек, что я продолжила исследовать корни, даже когда получила гражданство Израиля.

Расскажу, где и какие документы я искала, как познакомилась с родственниками из Германии и как храню данные о семье, чтобы легко в них ориентироваться.

Репатриация — это возвращение на историческую родину. По израильскому закону «О возвращении» репатрианты сразу получают гражданство. Но сначала нужно подтвердить, что ваши предки были евреями — и чем больше поколений, тем лучше.

В отдел репатриации генерального консульства Израиля предоставляют доказательства родства — так называют цепочку свидетельств, которая последовательно связывает вас с родственниками. Такие документы нужны не только для репатриации, но и во время генеалогических исследований, и в делах наследования. Я слышала, что для получения израильского гражданства желательно разыскать документы хотя бы до прабабушек и прадедушек, но мне удалось продвинуться на поколение дальше.

К доказательствам родства относятся свидетельства:

1. О рождении: вашем, родителей, бабушек, дедушек и так далее.
2. О браках родителей и прародителей.
3. О разводах.
4. О смерти.

У меня были оригиналы нужных документов до свидетельства о рождении бабушки. В нем стояли пометки о национальности ее родителей, то есть мое право на репатриацию было неоспоримо. Но окончательное решение принимает консул. На собеседование с ним стоило принести как можно больше архивных документов о предках и показать, что знаю историю семьи. Я как раз давно хотела ее изучить.

Сначала я поискала информацию в интернете, затем расспросила родственников и сделала запросы в архивы и загсы. Расскажу обо всем по порядку.

В курсе о генеалогии советовали не исключать возможность просто нагуглить что-то о семье. Я ввела в поиск фамилию, имя и отчество прабабушки — и на первом же фото оказалось ее надгробие на Востряковском кладбище в Москве. На нем были даты рождения и смерти ее родителей, которые я не знала.

Затем, ни на что не надеясь, я ввела фамилию, имя и отчество прабабушки в поиск Центральной базы данных имен жертв холокоста на сайте Яд ва-Шем — мемориального комплекса истории холокоста. Так нашла эвакуационные листы моей семьи. В них было указано, откуда и куда во время войны перевезли прабабушку с мужем и детьми — моей бабушкой и ее братом.

У меня появилось удивительное чувство, будто я подглядывала в прошлое. Больше в открытых источниках ничего не нашлось, но стало ясно, что я вряд ли остановлюсь и что хочу дальше исследовать историю семьи. Поэтому я решила поговорить с мамой и другими родственниками.

Моих бабушек и дедушек нет в живых. Я долго собиралась поговорить с дядей, маминым старшим братом, который мог помнить больше нее. Но в 2020 году он внезапно умер от ковида. Так что если вы интересуетесь историей семьи, не стоит откладывать разговор с родными.

Поговорить о корнях я могла только с мамой и родственниками в Германии, которых видела всего раз, когда была маленькой. Мама поделилась теплыми воспоминаниями о том, как в детстве провела каникулы в Москве у бабушки — моей прабабушки Цили Иосифовны. Рассказ был без точных данных, но ценный сам по себе. Мама описала, как они ходили в филармонию и гуляли в парке.

Еще у мамы сохранился листок с именами и фамилиями родственников — когда-то она записала их со слов моей бабушки. Увидев их, я поняла, что женщины, похороненные рядом с моими прапредками на Востряковском кладбище, — сестры прабабушки.

Так я впервые почувствовала связь с Москвой. Дело в том, что я родилась и выросла в Томске, потом 10 лет жила в Санкт-Петербурге, а затем переехала в столицу и жила здесь последние годы. Но Москва так и не стала мне родной. И тут оказалось, что здесь жили несколько поколений моей семьи: прапрабабушка, прабабушка, дедушка, его дочь и даже ее сын.

У мамы были контакты родственников в Германии, с которыми она поддерживала связь. Это была семья брата бабушки — моего двоюродного дедушки Бориса. Ему 92 года, и он настоящий хранитель семейных воспоминаний. Мы договорились об интервью в «Скайпе», на котором присутствовали еще моя мама и дочь дедушки.

Вопросы я подготовила заранее, общие и точечные: к этому времени я уже видела пробелы, которые хотелось заполнить. Настроение разговора менялось: одни воспоминания дедушки были теплыми, другие — тяжелыми. Например, о том, как репрессировали его отца, об обстрелах, голодном послевоенном детстве. Бабушка никогда об этом не рассказывала — теперь мне стало понятно почему.

Запись разговора в «Скайпе» почему-то не сработала. Но по старой журналистской привычке я на всякий случай включала диктофон. Потом расшифровала аудио и отметила, какие факты подтверждают уже найденные документы, а какие можно попробовать доказать. Например, по воспоминаниям дедушки Бориса, его отец был арестован как враг народа и полтора года провел в тюрьме. Но пока я не нашла сведений, которые это подтверждают.

После разговора дедушка прислал фото семейных документов, которые у него были. Это оказались настоящие сокровища: свидетельство о рождении, трудовая книжка и автобиография моей прабабушки. Трудовая книжка ценна тем, что в ней указаны должности и годы работы в тех или иных организациях. Зная их, можно поискать личные дела в архивах предприятий. А автобиографии писали, чтобы поступить в университет, устроиться на работу или получать социальные выплаты. В них тоже много интересного.

Из эвакуационных листов и дедушкиного рассказа я узнала, что прапредки жили в селе Борском Куйбышевской области — сейчас она называется Самарской. И решила обратиться в местные архивы, чтобы найти больше информации о своей семье.

В четвертом уроке курса про генеалогию сказано, что российские архивы делятся на федеральные, региональные, муниципальные и ведомственные. В федеральных есть материалы, связанные с историей страны, документы центральных органов власти, военные и экономические. В региональных — данные по субъектам, а в муниципальных — по городам и районам. К ведомственным относятся архивы силовых структур, организаций и министерств. И разные типы документов нужно искать в разных архивах.

В курсе были шаблоны запросов. Важно было составлять их правильно, на языке архивов: сразу указывать все нужные данные, отличать архивную справку от выписки, а тематические запросы — от социально-правовых. Иногда архивы требовали не отправить письмо, а заполнить форму на сайте — в зависимости от вида запроса.

Меня интересовали похозяйственные книги — их заводили по месту проживания в селах, а в городах вместо них используются домовые. В них указывали состав семьи, национальность жильцов и финансовую информацию.

Сначала я отправила запрос в архив администрации Борского района — указала данные прадедушки и попросила прислать справку о его смерти и любую информацию из домовых и похозяйственных книг о его семье. Оттуда меня отправили в администрацию села Борского и в местный ЗАГС. Но там ответили, что у них хранятся документы только с 1975 года.

Из автобиографии прабабушки, которую прислали из Германии, я знала, когда и какие должности занимали она и ее муж. В надежде получить документы завода я отправила запрос в архив администрации Борского. Мне ответили, что там хранятся документы предприятия только с 1958 года. В архиве Самарской области их тоже не оказалось.

Среди сканов, которые прислали из Германии, был документ прабабушки — книжка персонального пенсионера республиканского значения. Дедушка рассказал, что прабабушка получала особую пенсию как вдова партийного сотрудника. Тогда я решила поискать пенсионное дело прабабушки. В курсе про генеалогию писали, что в таком документе фактически собрана вся информация о человеке.

Пенсионные дела хранятся в Государственном архиве России, в фонде Комиссии по установлению персональных пенсий. Но, к сожалению, оттуда пришли очередные отказы.

Я начала уставать и разочаровываться в поиске. Однако тут мне наконец повезло: нашлись документы мужа прабабушки Владимира Иосифовича.

Я знала, что прадедушка Владимир Иосифович родился в польской Лодзи в 1890 году, а в 1941 эвакуировался с семьей в Куйбышевскую область и через год умер. Больше ничего выяснить не удалось: многие дореволюционные документы потерялись, когда во время холокоста сжигали синагоги.

Я отчаялась, но тут мне помогла всего пара абзацев в уроке курса. Я узнала, что партийное дело — богатый источник информации, ведь при вступлении в ВКП(б) собирали много документов. Например, анкету кандидата со сведениями о его происхождении, образовании, службе в армии, трудовой биографии и наградах. Еще кандидат писал автобиографию, предоставлял партийную характеристику. Их я и решила отыскать.

У меня не было номера партийного билета прадедушки, а без этого невозможно сделать запрос в Государственный архив социально-политической истории. Но в курсе описали хитрость: когда человек умирал, то есть «выбывал» из партии, в деле о выбытии всегда указывали номер его билета.

Я отправила запрос в архив социально-политической истории Самарской области. Указала место и год смерти прадедушки и попросила проверить записи о выбывших из партии. Через две недели получила скан листа, на котором оказался номер партийной учетной карточки прадедушки.

Я отправила запрос в Государственный архив социально-политической истории. И через три месяца мне прислали ответ, что нашли несколько листов. Помню, как мое сердце словно упало в желудок. Я оплатила 2900 ₽ за поиск, цифровые копии и удостоверение подлинности для семейного архива — и получила сканы ценнейших документов.

Среди них было единственное сохранившееся фото прадедушки, которое я тут же отправила дедушке в Германию. А еще автобиография — в ней прадедушка описал события, о которых не знал никто. Например, оказалось, что в 1917 году он жил в Москве, хотя мы думали, что до эвакуации прадедушка никогда не был в России. А в 1920 он пошел добровольцем в армию и отправился на Западный фронт.

В этих документах было много новой информации — а значит, впереди ждали еще десятки запросов в архивы. Ведь генеалогия — как расследование, в котором одни детали выводят на другие. Но момент, когда я получила автобиографию прадедушки, был настолько эмоциональным, что я решила сделать паузу в исследовании и обдумать то, что уже узнала.

Напоследок расскажу только, как во время переписки с архивами я одновременно нашла интересный документ о прабабушке Циле Иосифовне — с помощью добровольцев из генеалогического сообщества.

Пока я ждала результатов из архивов, решила поискать и документы о родителях прабабушки. Они дореволюционные, и найти их было сложнее: предстояло лично приходить в архивы, а у меня такой возможности не было. Но из курса я узнала, что выручить может сплоченное генеалогическое сообщество.

Например, в сервисе Familio есть список тематических чатов в «Телеграме»: о генеалогии дворян, православного духовенства, поиске предков по регионам России. Добровольцы из этих чатов часто соглашаются безвозмездно сходить в нужный архив и отсканировать документы. При необходимости они даже ищут конкретные фамилии.

Среди ценных документов в архивах есть метрические книги  , ревизские сказки  и данные о Всероссийской переписи населения 1897 года. Отсматривать отсканированные рукописные листы сложно — нужно разбирать почерк, но с этим тоже помогает сообщество.

Я знала, что семья прабабушки жила в Белой Церкви, и просматривала все документы, связанные с этим городом, которые нашла в чатах сообщества. Так мне попался скан журнала Белоцерковской женской гимназии 1917 года, который сделал кто-то из добровольцев. Там я нашла табель с учебными отметками прабабушки. Это произошло в три часа ночи, и потом мне так и не удалось уговорить себя лечь спать.

Пока я изучала только линию бабушки со стороны мамы, но уже собрала много документов и информации — нужно было как-то это систематизировать. Помог урок курса про хранение данных.

Вот что мне пригодилось:

1. MyHeritage — сервис, где можно построить генеалогическое древо семьи. Я указала там данные предков, и не зря: сайт автоматически нашел родственника, который собрал древо на 500 человек. Так я нашла данные и фото родителей дедушки со стороны мамы. Пока я не занимаюсь его линией, но вернусь к ней позже.
2. Гугл-папка и просто папка с документами на компьютере.
3. Гугл-таблица с запросами в архивы. Шаблоны из курса я немного адаптировала под себя.

Я поняла, что, если сразу систематизировать данные, можно сэкономить много времени и нервов. Ведь во время исследования нужно погружаться в огромное количество информации, легко сорваться и начать искать все подряд. Лучше отмечать даже сайты, где вы что-то искали, с датой последнего посещения.

Курс о генеалогии помог мне исследовать историю семьи. И я советую прочитать его, даже если прямо сейчас вы не готовы окунаться в генеалогию. Он мотивирует, показывает, что это не так сложно, и дает целостную картину процесса. Например, в первом же уроке развенчиваются мифы о генеалогии, которые многих отталкивают. Там же сказано, какие документы скоро уничтожат, — можно понять, куда стоит отправить запрос, пока не поздно.

Оптимально сначала прочитать курс по верхам, не углубляясь в фото наград и шаблоны запросов. Просто чтобы понять, как работают архивы, где и почему хранится информация. А попутно отмечать для себя, что может пригодиться. Так я и делала.

Когда начнете исследования, полезно держать уроки под рукой в зависимости от того, какие документы ищете. В курсе много деталей: например, в уроке про военные архивы даже сказано, в котором часу туда лучше приезжать. Запоминать это нет смысла, но урок ценнейший.

Мне курс помог не только узнать историю семьи, но и найти настоящее хобби, которым можно заниматься бесконечно и в котором есть все: и творчество, и умственная работа, и азарт.

В 2024 году я съездила в Германию, чтобы встретиться с дедушкой и его семьей лично. И, пока гостила у новообретенных родных, поняла, что семью определяет не степень родства, а память и желание общаться. Мне кажется, это особенно важно сейчас, когда семьи раскалываются из-за разных взглядов, но общую историю уже никто не отнимет.