«У меня нет своего угла»: как я чуть не потеряла себя в материнстве

Когда моему первому ребенку было два года, я поняла, что у меня нет ни времени, ни сил, ни даже угла в доме, где можно закрыться и просто быть одной. Ни одной комнаты, ни одной двери с замком. Ни одного вопроса в семье, который касался бы меня, а не его. И если бы вы тогда спросили: «А ты кто?» — я бы, наверное, ответила:
Я его мама. Всё.

Я исчезла. Но исчезла не сразу

До материнства я была разной. Писала статьи, работала в редакции, была журналисткой. Пила — да, как все, но тогда это казалось просто способом «справляться». 
Когда родился ребёнок, пить стало невозможно. Жить — тоже.
Потому что я исчезла.
Не потому что он плохой. Он был чудесным, но весь мой мир сузился до:
* подгузники, овощное пюре, температура;
* слова мужа: «ты же дома целый день, неужели не могла…»;
* окно, в которое я смотрела, укачивая на фитболе;
* тишина, в которой я боялась даже подумать: «я устала от него».

Усталость, о которой не принято говорить

Это та самая усталость от святости, в которую загоняют себя миллионы женщин.
Нам с детства вбивают: мать должна, мать терпит, мать не злится, не срывается, не просит.
А если просит — то эгоистка, а если срывается — то монстр.
Я не просила, я — молчала. И в этой тишине снова потянулась к бутылке. Не чтобы «весело провести вечер», а просто чтобы хоть на полчаса не слышать в голове детский плач, мужской упрёк, голос многих моих подруг: «ну а что ты хотела? Родила — теперь терпи».

Я пила. Я писала. И я вышла

Так родилась моя первая книга — «Бутылка». Я писала её, когда ещё пила. Писала между дневным сном ребёнка и бессонными ночами. Писала, потому что иначе бы умерла.
Когда я вышла из зависимости, написала «Милых людей», сборник рассказов о боли, вине, желании быть понятым. Потом — «Лицо на белой стене» — о человеке, который боится жить свою жизнь и всё время старается быть «удобным». Но до сих пор мне пишут женщины, которые не знают, как заново заявить о себе в доме, где привыкли быть тенью.

Угол. Комната. Я

Иногда всё начинается с угла, с маленького кресла в коридоре, где ты говоришь себе: вот тут я сижу одна пять минут.
Иногда — с дневника, который никто не читает или с чашки чая, которую никто не отнимает. А потом приходит голос:
«я — не только мама, я — человек».
И этот голос нужно защищать, потому что его очень легко заглушить жалостью, упрёком, «мудрыми советами», собственной виной.

Что я бы сказала себе, той, прошлой?

«Тебе не нужно исчезать, чтобы тебя любили. Ты имеешь право на дверь с замком. Ты имеешь право на «нет». 
Ты имеешь право быть — просто быть.
быть без пользы, без стирки, без вины».

Если вы прочли это и вам стало больно — значит, вы тоже дожили до момента, когда тело сидит на кухне, а душа шепчет: «я устала быть нужной, но незаметной». Пусть эта боль станет началом дороги назад — к себе.
Сначала угол, потом голос, потом — комната, а потом — жизнь.